на FB сейчас гуляет флэшмоб: люди рассказывают о 10 книгах, больше всего повлиявших на мировоззрение.
Меня осалили дважды, а карточный долг, как известно, дело чести. Повешу свой ответ и тут. Вообще, мне кажется, что на меня повлияли все прочтённые книги, тексты, инструкции к технике, надписи на заборах, объявления на кирпичной стене подъезда, и тэдэ, и тэпэ, потому что голова моя работает, как котелок, и варит всё, что в неё попадает. Зато я запросто назову 10 книг, давших самые яркие впечатления.
1. "Убить пересмешника". По всему выходит, что это моя самая любимая книга. Пыльное и липкое алабамское лето совпадало с пыльным и липким летом на Дальнем Востоке; мы совпадали с главной героиней возрастом и прозвищем; у меня тоже есть брат старше на пару лет, с которым мы, конечно, Страшилу Рэдли не дразнили, но по всяким стройкам гуляли только так; и я тоже, как Глазастик, не понимала, в чём обвиняют Тома Робинсона, и уклончивые объяснения взрослых не очень-то помогали нам обеим. Мне повезло прочитать эту книгу в правильном возрасте, а потом перечитывать, взрослея и постепенно вникая в обертона.
2. Родители вообще не особо следили, что попадается мне в руки. Так что я читала всё, до чего дотягивалась, и книжки о взрослых людях зачастую оставляли в недоумении: почему эти так называемые взрослые люди ведут себя, как конченые придурки? После того, как в одном из сочинений я упомянула, что прочла на каникулах "Семейный круг" Андрэ Моруа, учительница вызывала маму для воспитательно-профилактической беседы, но, славабудде, мама достаточно упряма и бестолковые педагогические рекомендации отметала так же решительно, как и толковые. Конец моим недоумениям по поводу взрослых положила сцена из "Уловки-22", где Йоссариан сначала выцыганивает номер телефона у понравившейся девушки, а когда она уходит, выбрасывает клочок с номером только для того, чтобы через час прибежать обратно и обшарить мостовую в безуспешных поисках. Мне стало ясно, что в поведении взрослых логику искать бесполезно, и надо с миролюбивым снисхождением принимать их такими, какие есть.
3. Скандинавский эпос. Не знаю, впечатлил ли сам эпос или стиль, которым он был переведён на русский. Недавно я обнаружила, например, что реплика "Прямо в сердце", которую спокойно произносит проткнутый копьём герой, на английский переведена как "Закололи! Закололи!". С таким водевильным подходом в Валгаллу не пустят, это я точно говорю. Так что спасибо переводчикам Стеблину-Каменскому и Смирницкой за наше счастливое детство, за "прямо в сердце", за "они теперь в моде, эти широкие наконечники", за вот это вот всё.
4. "Золотой горшок" Гофмана. Эту книгу я читала 24 года. В семь лет баба с яблоками напугала меня так, что каждый раз, возвращаясь к книге, я стопорилась на эпизоде с дверным молотком, превращающимся в мерзкую старухину рожу. Года три назад попыталась перехитрить бабу, читая попеременно то русский, то немецкий, нарытый в какой-то открытой библиотеке, текст. Нур ин дем Глаубен ист Либе, Ансельм! Каннст ду денн либен? И всё в таком духе. Не помогло, баба с яблоками, хохоча, выскакивала из каждой строчки, морозя мне позвоночник. Сейчас я во всём виню готический шрифт немецкого пдф-а. В общем, в итоге оказалось, что книжка-то про любовь! Гофман-то романтик! А баба с яблоками -- вообще персонаж второстепенный.
5. "Омон Ра". Не знаю ничего про сатиру, стёб над системой и тд, главный момент там -- когда в радиопомехах они слышат пинкфлойдовское One Of These Days, а потом поют overhead the albatross hangs motionless upon the air. Гофман Пелевин бхай бхай.
6. "Общественное животное" Арансона. Многое прояснилось насчёт взрослых.
7. Сборники сказаний народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Если вам нужно закошмарить пятилетнего ребёнка, почитайте ему чукотские сказки. Никаких розовых пони и благостной морали, сплошное выживание среди белой пустоты и чёрных шаманов. "И жили они долго и счастливо"? Ха. "Они убили всех людей, забрали их оленей, и было у них много мяса и жира". Я знаю, чем унты отличаются от торбасов; что из бересты можно сделать лодку-оморочку; а из рыбьей кожи -- одежду; и что с тамошними духами шутить можно, но осторожно.
8. "Амурские сказки". Нанайские, удэгейские, орочские истории. На удивление (см. пункт 7) безобидные, слегка хармсовские сюжеты, и крутые иллюстрации Геннадия Павлишина. Я не видела эту книгу лет двадцать и успела забыть и истории, и картинки, а пару месяцев назад один хороший человек, родом из тех краёв, напомнил. Внезапно оказалось, что герр Хундертвассер -- не единственный мой брат по художественному видению.
9. О'Генри, весь. "Разве я просила персик? Я гораздо охотнее съела бы апельсин". Или, например, "ростом она была примерно с ангела, и у нее были глаза, и этакая повадка". Насчёт взрослых ещё немного проясняется.
10. Вудхауз, тоже весь, тем более, что он всё время поёт об одном и том же. Становится окончательно ясно, что взрослых не существует, ими притворяются дети-переростки, которым на самом деле хлебом не корми, дай стырить молочник в форме коровы или там грелку кому проткнуть. Что парадоксальным образом настраивает на оптимистичный лад.
Как-то так. В котле ещё варятся мифы древней Греции, Павич, Гессе, Кортасар, Эко, Пушкин, Осеева, Сведенборг, Пратчетт, Оэ, Лондон, Фрай, и Фрай, и сказание о Гильгамеше, и военные повести, и папины книги о минералах, и тексты с коллекции открыток о кактусах, и чего там только нет, на самом деле.
Тут осаливать никого не буду, принимайте эстафетную палочку сами, кому хочется :)
Меня осалили дважды, а карточный долг, как известно, дело чести. Повешу свой ответ и тут. Вообще, мне кажется, что на меня повлияли все прочтённые книги, тексты, инструкции к технике, надписи на заборах, объявления на кирпичной стене подъезда, и тэдэ, и тэпэ, потому что голова моя работает, как котелок, и варит всё, что в неё попадает. Зато я запросто назову 10 книг, давших самые яркие впечатления.
1. "Убить пересмешника". По всему выходит, что это моя самая любимая книга. Пыльное и липкое алабамское лето совпадало с пыльным и липким летом на Дальнем Востоке; мы совпадали с главной героиней возрастом и прозвищем; у меня тоже есть брат старше на пару лет, с которым мы, конечно, Страшилу Рэдли не дразнили, но по всяким стройкам гуляли только так; и я тоже, как Глазастик, не понимала, в чём обвиняют Тома Робинсона, и уклончивые объяснения взрослых не очень-то помогали нам обеим. Мне повезло прочитать эту книгу в правильном возрасте, а потом перечитывать, взрослея и постепенно вникая в обертона.
2. Родители вообще не особо следили, что попадается мне в руки. Так что я читала всё, до чего дотягивалась, и книжки о взрослых людях зачастую оставляли в недоумении: почему эти так называемые взрослые люди ведут себя, как конченые придурки? После того, как в одном из сочинений я упомянула, что прочла на каникулах "Семейный круг" Андрэ Моруа, учительница вызывала маму для воспитательно-профилактической беседы, но, славабудде, мама достаточно упряма и бестолковые педагогические рекомендации отметала так же решительно, как и толковые. Конец моим недоумениям по поводу взрослых положила сцена из "Уловки-22", где Йоссариан сначала выцыганивает номер телефона у понравившейся девушки, а когда она уходит, выбрасывает клочок с номером только для того, чтобы через час прибежать обратно и обшарить мостовую в безуспешных поисках. Мне стало ясно, что в поведении взрослых логику искать бесполезно, и надо с миролюбивым снисхождением принимать их такими, какие есть.
3. Скандинавский эпос. Не знаю, впечатлил ли сам эпос или стиль, которым он был переведён на русский. Недавно я обнаружила, например, что реплика "Прямо в сердце", которую спокойно произносит проткнутый копьём герой, на английский переведена как "Закололи! Закололи!". С таким водевильным подходом в Валгаллу не пустят, это я точно говорю. Так что спасибо переводчикам Стеблину-Каменскому и Смирницкой за наше счастливое детство, за "прямо в сердце", за "они теперь в моде, эти широкие наконечники", за вот это вот всё.
4. "Золотой горшок" Гофмана. Эту книгу я читала 24 года. В семь лет баба с яблоками напугала меня так, что каждый раз, возвращаясь к книге, я стопорилась на эпизоде с дверным молотком, превращающимся в мерзкую старухину рожу. Года три назад попыталась перехитрить бабу, читая попеременно то русский, то немецкий, нарытый в какой-то открытой библиотеке, текст. Нур ин дем Глаубен ист Либе, Ансельм! Каннст ду денн либен? И всё в таком духе. Не помогло, баба с яблоками, хохоча, выскакивала из каждой строчки, морозя мне позвоночник. Сейчас я во всём виню готический шрифт немецкого пдф-а. В общем, в итоге оказалось, что книжка-то про любовь! Гофман-то романтик! А баба с яблоками -- вообще персонаж второстепенный.
5. "Омон Ра". Не знаю ничего про сатиру, стёб над системой и тд, главный момент там -- когда в радиопомехах они слышат пинкфлойдовское One Of These Days, а потом поют overhead the albatross hangs motionless upon the air. Гофман Пелевин бхай бхай.
6. "Общественное животное" Арансона. Многое прояснилось насчёт взрослых.
7. Сборники сказаний народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Если вам нужно закошмарить пятилетнего ребёнка, почитайте ему чукотские сказки. Никаких розовых пони и благостной морали, сплошное выживание среди белой пустоты и чёрных шаманов. "И жили они долго и счастливо"? Ха. "Они убили всех людей, забрали их оленей, и было у них много мяса и жира". Я знаю, чем унты отличаются от торбасов; что из бересты можно сделать лодку-оморочку; а из рыбьей кожи -- одежду; и что с тамошними духами шутить можно, но осторожно.
8. "Амурские сказки". Нанайские, удэгейские, орочские истории. На удивление (см. пункт 7) безобидные, слегка хармсовские сюжеты, и крутые иллюстрации Геннадия Павлишина. Я не видела эту книгу лет двадцать и успела забыть и истории, и картинки, а пару месяцев назад один хороший человек, родом из тех краёв, напомнил. Внезапно оказалось, что герр Хундертвассер -- не единственный мой брат по художественному видению.
9. О'Генри, весь. "Разве я просила персик? Я гораздо охотнее съела бы апельсин". Или, например, "ростом она была примерно с ангела, и у нее были глаза, и этакая повадка". Насчёт взрослых ещё немного проясняется.
10. Вудхауз, тоже весь, тем более, что он всё время поёт об одном и том же. Становится окончательно ясно, что взрослых не существует, ими притворяются дети-переростки, которым на самом деле хлебом не корми, дай стырить молочник в форме коровы или там грелку кому проткнуть. Что парадоксальным образом настраивает на оптимистичный лад.
Как-то так. В котле ещё варятся мифы древней Греции, Павич, Гессе, Кортасар, Эко, Пушкин, Осеева, Сведенборг, Пратчетт, Оэ, Лондон, Фрай, и Фрай, и сказание о Гильгамеше, и военные повести, и папины книги о минералах, и тексты с коллекции открыток о кактусах, и чего там только нет, на самом деле.
Тут осаливать никого не буду, принимайте эстафетную палочку сами, кому хочется :)
