наличие в моём кабинете Раступреступности -- дело, несомненно, хорошее и полезное. Во-первых, потому, что он, будучи собакой мудрой не по годам, выбирает для себя единственно правильное место -- нижнюю полку стеллажа, на котором у меня хранятся рулоны самой разной бумаги, ленты, краски, карандаши, стекло, камни, бусины, кисти, перья, тушь и книги. Нижняя полка специально оставлена практически пустой. Зайдя в кабинет, Раступреступность деловито и целеустремлённо, как в собственный офис, направляется к полке, забирается на неё и окидывает окружающий мир взглядом, в котором просвечивает осознанность и добросовестность в выполнении долга. После чего моментально засыпает, положив голову на коробку с пастелью. И признавая себя тем, кем он и является -- одним из инструментов художника.

во-вторых, наличие зимним утром в кабинете спящей собаки создаёт атмосферу, в которой упомянутый художник волей-неволей вынужден расти над собой. Потому что, знаете, когда из угла слышится ритмичное, размеренное, самое качественное в мире сопение, время от времени перемежаемое профессионально-самозабвенным храпом, очень сложно не встать из-за стола, не подбавить огня в камине, не налить кружку молочнейшего улуна, привезённого своими руками из города на границе с Поднебесной, не взять сто раз читанного Вудхауза и не рухнуть в кресло, держа книгу вверх ногами, лишь бы закрывала лицо, как табличка "не беспокоить".

именно поэтому некоторых художников любящие жены запирали в мастерских, приковывали к батарее и держали на воде и хлебе неделями, безо всяких там излишеств в виде собак. Так, наклейку с Микки-Маусом разве что позволяли на мольберт налепить, чтобы творцу было с кем побеседовать.

так что мне грех жаловаться. Я и не жалуюсь, кстати, а наоборот :)